Почему сторонники Навального уехали в Грузию и чем заняты сейчас
Сотрудники «Фонда борьбы с коррупцией» и штабов Алексея Навального стали массово уезжать из России после того, как российские власти запустили процедуру признания организаций экстремистским сообществом. Волна преследований спровоцировала главу сети штабов Леонида Волкова объявить 29 апреля прошлого года о роспуске организации.
По данным Free Russia Foundation, в 2021 году более 1500 политактивистов и журналистов покинули Россию из-за уголовного преследования или политпрессинга. По подсчётам «Коммерсанта», по состоянию на конец ноября прошлого года, за границу уехали около половины бывших координаторов региональных штабов Алексея Навального. Одним из направлений политэмиграции стала Грузия. Бывшие сотрудники штабов Навального Илья Данилов, Лев Гяммер и Анастасия Кашкина, которые были вынуждены уехать из России, рассказали корреспонденту «Активатики» в Тбилиси, что для них стало последним аргументом для отъезда и чем они занимаются теперь.
Илья Данилов. Фото: Александр Песков
Илья Данилов, 32 года, возглавлял штаб Алексея Навального в Липецке с момента его открытия в августе 2017 года до закрытия в апреле 2021-го. Перед отъездом из России Илья жил и работал в Москве.
Как вспоминает Данилов, отправной точкой в политическом активизме стали события 2012 года. Тогда Илья искал работу и решил устроиться в «Роснефть»: «При устройстве мне сказали, что нужно поехать в Подмосковье на учёбу. Это мне показалось странным, но я поехал. Несколько дней мы жили в Горках-10. Там было очень много ребят, с Югры свозили самолётами даже».
Обучение, по словам активиста, было формальное, а на третий день всем объявили, что они поедут в центр Москвы «слушать Путина»: «Помню, Агутин пел, был очень большой экран. После концерта на сцену вышли Путин и Медведев. Я смотрю: рядом стоят "Казаки России", "Дагестанцы России", кто-то ещё России. Это всё было очень дико для меня». Когда все двигались к площади, Илья видел протестную акцию оппозиции. После завершения мероприятия, когда работники «Роснефти» сели в автобус, кто-то из руководства заявил, что за успешное прохождение обучения все получат зарплату, равную месячному окладу.
Приехав домой, Илья включил телевизор и удивился: «Там говорят, что митинги оппозиции собирают очень мало людей, что это те, кого за деньги промотивировали, а за нашего Владимира Владимировича Путина люди выходят честно, с открытым сердцем. Но я же это всё видел, а я не люблю, когда мне врут».
После этого липчанин стал интересоваться протестами, так и узнал про Навального. «Я никогда не был политичным человеком, учился на режиссуре, но следил за Алексеем Навальным, – вспоминает Илья. – Когда сеть штабов начали открывать, как оказалось, в Липецке больше некому было этим заниматься».
На митинг, прошедший в марте 2017 года под лозунгом «Он нам не Димон», Илья пришёл пофотографировать. А следующую акцию, намеченную на 12 июня, он организовывал уже сам. После неё в Липецке образовался небольшой круг единомышленников, которые захотели открыть штаб в городе. Илье потребовалось около месяца, чтобы принять окончательное решение. «В итоге я написал резюме, отправил его в федеральный штаб, мы продолжали делать что-то сами, – вспоминает Илья. – На третий день я проснулся от стука в дверь и по наитию открыл. Меня вытащили, посадили машину и повезли в центр противодействия экстремизму. Часа три со мной был разговор из серии "ты понимаешь, что в администрации не хотят, чтобы в городе был штаб"».
Несмотря на это, работа по организации штаба продолжилась. Илья изучил более ста предложений об аренде помещений в Липецке, но чем меньше оставалось времени до даты открытия, тем больше отказов от сотрудничества приходило от собственников недвижимости. Проблемы возникли даже с уже арендованным офисом: «Условно в пятницу мы сняли помещение, а в субботу открытие штаба. Владельцы поменяли замки. Мы открывались на улице. Потом замки вернули обратно, мы продолжили работу».
Илья Данилов с Алексеем Навальным. Фото со страницы Ильи в Facebook
Открытие штаба, по мнению соратника Навального, имело положительный эффект для региона: «Сама идея со штабами мне очень нравилась. Это классный политический ход, который всю политику в стране изменил. Навальный изначально был политиком Садового кольца, максимум Москвы. Благодаря штабам политика пришла в регионы, туда, где политики до этого никогда не было. Штабы стали центром притяжения для ребят из разных движений, которые просто хотят делать что-то полезное», – отмечает соратник оппозиционера.
Саму кампанию по выдвижению Алексея Навального на президентские выборы Илья считает важным политическим моментом в современной истории России. «Липецк было принято считать политическим болотом. Вспомните любой протестный митинг 2014 или 2015 года. Приходишь ты, твои друзья, знакомые, всего 20-30 человек. После открытия штабов регионы начали сильно политизироваться, и акции протеста стали массовыми», – утверждает Илья.
После президентских выборов в марте 2018 года сеть штабов Алексея Навального начала сокращаться, под закрытие попал и липецкий штаб: «Потому что у нас с одной стороны миллионник Воронеж, а с другой стороны – героический Тамбов». Через две недели Илья и активные участники штаба решили продолжить политическую деятельность в формате народного штаба, без помещения и финансовой поддержки. Через некоторое время липецкий штаб вновь стал частью общей сети. «Мы делали расследования, занимались журналистской работой, пробовали информировать, свои кампании вели на выборах в горсовет», – вспоминает Илья.
Когда сторонник Навального принимал решение, подавать ли документы на работу в штабе в 2017 году, ему попалось несколько статьей о том, что происходит в штабах: «Я прочитал о Виолетте Грудиной из Мурманска, потом попалась статья про Диану Рудакову из Тамбова, а третьей была Лилия Чанышева из Уфы. Я увидел, что три хрупкие смелые женщины пошли и не боятся. На их фоне мне стыдно бояться, и я обязан пойти тоже. Они для меня стали большой мотивацией и остаются ею сейчас», – утверждает активист.
Минусов в работе в штабе Илья не видит. «Любое политическое движение – это хорошо. Я делаю то, что считаю правильным: делал тогда и буду делать в будущем», – заявляет соратник Навального.
Тбилиси, дом юстиции (слева) и президентский дворец (вдали). Фото: Александр Песков
Уезжать из России Илья никогда не планировал. Ощущение, что придётся это сделать, у активиста возникло в начале лета 2021 года. «После закрытия штаба меня позвали работать продюсером в "Настоящее время", я уехал в Москву. Когда я приехал в Липецк на выборы проголосовать, мне позвонили из центра "Э" и попросили к ним приехать, но я отказался», – вспоминает липчанин.
Когда произошло задержание Лилии Чанышевой, Илья взял задание у своего редактора в другом издании, чтобы написать об этом. «Я начал писать статью... Связываюсь с бывшим помощником Лилии Фёдором Телиным, – рассказывает Илья. – Он говорит, что сможет только вечером дать интервью. И в этот момент я понимаю, что сейчас же и за мной могут прийти. Внутри что-то щёлкнуло, я уже через 15 минут смотрю билеты на ближайший рейс, а через два дня улетаю».
Грузию Илья выбрал по той причине, что тут безопасно и не нужна виза. Он не воспринимает эмиграцию как отступление. «Как только у меня появится возможность вернуться домой, я сделаю это сразу, при всём моём уважении и любви к Грузии, при всех возможностях, которые можно получить в Европе. Я жизнь свою связываю только с Россией», – заявляет активист.
По словам Ильи, команда Навального оказала ему помощь там, где она требовалась. Илья чувствует поддержку от других активистов, которые тоже приехали в Грузию. «Русское комьюнити оказало моральную помощь, с жильём. Я как приехал в Тбилиси, сразу расслабился. Когда ты выходишь на улицу, понимаешь, что никто за тобой по следу не бежит. Я тоже, в свою очередь, окажу помощь тем, кто будет приезжать», – заявляет активист.
Паб Chacha Time, где собираются российские политэмигранты. Фото: Александр Песков
Сейчас Илья развивает свой YouTube-канал, помогает нескольким проектам с монтажом видео, пишет статьи для медиапроекта «Вот Так». Илья признаётся, что скучает по России, а больше всего – по морозам.
«Активатика»: Что бы ты хотел передать тем активистам, кто остался в России, но находится под угрозой преследования?
Илья: Сложный вопрос. Ситуация трудная, каждый должен решать за себя сам. Я не могу чьё-то мнение подменить своим. Если кто-то из Липецка решит по тем или иным причинам эмигрировать, опасаясь давления, он может обратиться ко мне за помощью. Это моя моральная обязанность. Помогу, чем смогу. Но принимать решение за кого-то не имею права.
«Активатика»: А что бы ты передал тем, кто в тюрьме?
Илья: Имеются в виду Навальный, Чанышева, Боровиков? Наши ребята, которые в такой ситуации оказались, сейчас в какой-то степени жертвы. Я надеюсь, что это как можно скорее закончится, но единственное, чем я могу их поддержать, – это продолжать работать. Надо делать всё возможное на своих местах для того, чтобы их как можно быстрее освободили.
Лев Гяммер. Фото: Александр Песков
Ещё один бывший координатор одного из штабов, вынужденно оставивший Россию, – Лев Гяммер. Ему 21 год, родился и вырос в Новокузнецке Кемеровской области, там же начал заниматься политикой в местном штабе Навального. В 2020 году он руководил штабом в Краснодаре, параллельно работал менеджером политических кампаний вплоть до отъезда из России.
В марте 2017 года ему было 16 лет. Как и по всей стране, в Новокузнецке тогда прошёл митинг по призыву команды Навального. «Я был в шоке, что даже у нас какая-то движуха», – вспоминает активист. На следующем митинге, который был 12 июня, он выступил перед собравшимися, а позже в Новокузнецке открылся штаб, где Лев сначала был волонтёром, а потом стал помощником координатора. «Я был универсальным сотрудником: SMM-щиком, видеомонтажёром», – рассказывает Лев. Когда штаб закрылся после выборов президента в марте 2018 года, активисты штаба создали движение «Протестный Кузбасс» и продолжили политическую деятельность.
В конце 2019-го Лев переехал в Москву: «Я искал работу, и меня пригласили возглавить краснодарский штаб. С марта по август 2020 года я его восстанавливал». Активист считает, что в России, помимо национальных республик Северного Кавказа, есть два региона с «политической жестью» – это Кузбасс и Кубань. Из-за этого штаб, по словам Льва, подразвалился, так как со стороны властей было сильное давление. «Нужно было как-то всё восстановить, найти свежую кровь. Я смог собрать новую команду, после меня и до самого конца осталась Анастасия Панченко. Абсолютно все сотрудники были новые, до этого ни в каких политических структурах не работали», – вспоминает активист.
После возвращения в Москву из Краснодара Лев помогал избираться независимым кандидатам. Летом прошлого года с одним из активистов Кузбасса он создал издание «СкатМедиа», которое сейчас является его основным проектом.
До прихода в штаб Лев, как он сам вспоминает, переболел разными идеологиями. «Мне казалось, что русский народ ничего не делает, что он заслужил то, что с ним происходит, – утверждает активист. – Потом я наткнулся на расследование Навального о Чайке, узнал про дачу депутата Госдумы Сергея Неверова, который связан с Кузбассом».
Когда Навальный объявил о своём намерении принять участие в выборах президента, Лев решил помогать политику: «Среди всей оппозиции Навальный был самый активный, предлагал конкретные решения, отвечал моим запросам. Кроме того, позже это движение стало главной политической силой, локомотивом, который двигает гражданское общество в России», – рассказывает Лев.
Лев в штабе Навального. Фото со страницы Льва «ВКонтакте»
После начала деятельности в штабе у Льва было понимание, что из-за этого у него могут возникнуть проблемы. «Но нельзя было даже предположить, во что это превратится сейчас. В 2017-м у всех было больше наивности, было ощущение, что мы можем победить, сделать Навального президентом. Блеск этого луча света придала многим сил и воодушевления, которые перебивали страх», – вспоминает Лев. Пока не закрылся штаб в Новокузнецке, по словам активиста, проблем не было. Тогда даже административные дела редко доходили до суда, но позже, в 2018 году, на его маму завели уголовное дело. По версии следствия, она поцарапала полицейского. «Это было в отместку за акцию против повышения пенсионного возраста», – уверен сторонник Навального.
Говоря о плюсах и минусах работы в штабе, Лев отмечает, что в первое время в штабах была грубая централизация. «На протяжении всего существования штабов был небольшой конфликт между федеральным штабом и региональными, потому что разные цели и разное видение. Я работал в самом начале и уже ближе к концу. Во второй половине заметно, что была проведена какая-то работа над ошибками и, соответственно, стало меньше прямого контроля за штабами, но и там люди научились на местах что-то делать», – вспоминает Лев. Главная проблема федерального штаба, по мнению активиста, это «излишняя паранойя в некоторых моментах, местами неспособность воспринимать критику». По словам Льва, Навальный из всей команды наиболее принципиальный. «Видно корреляцию между тем, когда он участвует непосредственно в команде, и когда он не на свободе. То есть он может прийти, и, так скажем, дать по башке, что мы не в ту сторону заворачиваем. У людей разные взгляды, это всегда так было, но персонально мне взгляды и принципы конкретно Алексея Навального импонируют куда больше, чем остальной команды. Тут уже дело вкуса, что называется», – отмечает активист.
Среди плюсов бывший координатор краснодарского штаба выделяет тот факт, что команда Навального смогла вывести Россию из политического средневековья, дать толчок для появления новых политиков и организаций, в том числе на региональных уровнях: «Это важнейший исторический вклад, который уже никуда не денется, – уверен Лев. – Штабы, которых было около 80, способствовали развитию культуры уличных протестов, они были альтернативным политическим центром городов. Здесь люди общались, обменивались мнениями. Когда штабы закрывались, люди на местах продолжали что-то делать».
В конце сентября 2021 года Следственный комитет сообщил о возбуждении уголовного дела по статье о создании и руководстве экстремистским сообществом. Это и заставило Льва задуматься об эмиграции. «Они открыто заявили, что будут нас выдавливать из страны», – отмечает Лев. Перед этим в Кузбассе, по его словам, была волна допросов. «Из моей бабушки выпытывали про мои отношения с Алексеем Навальным, финансовые вопросы. Она им ничего не сказала, но вопросы уже напрягали», – вспоминает Лев. После переговоров с юристами Лев принял решение уехать и 2 октября прошлого года покинул Россию.
Сторонник Навального выбрал Грузию, поскольку это «дешёвая страна». Помимо этого, активист отмечает отсутствие языкового барьера. «И ещё здесь много политических активистов, моих друзей, с кем я общался ещё в России. Мне проще это всё переживать, чем это было бы в Европе, в той же Варшаве или Вильнюсе, где таких, как я, было бы два-три человека на весь город. А когда я тут по улице иду, то раз знакомый, два знакомый. Это придаёт ощущение дома, безопасности», – утверждает активист. С переездом Льву команда Навального не помогала: «Не могу точно сказать насчёт того, помогали ли они остальным, но насколько я знаю, не очень активно».
Река Кура, на заднем плане – кафедральный собор Святой Троицы. Фото: Александр Песков
По мнению Льва, власти Грузии не рады видеть «высоких шишек» из команды Навального: «Ту же Соболь они развернули, очевидно, опасаясь, что её тут могут убить. Наверное, тут чуть менее безопасно, чем в Европе. Грузии эти проблемы не нужны. Ну, и к Навальному тут средненькое отношение из-за его высказываний. Понятно, что взгляды он поменял, но о тех словах могут помнить», – уверен активист.
Лев отмечает, что российские активисты, приехавшие в Грузию, образовали достаточно плотную группировку, где все помогают друг другу. Сейчас активист получает небольшой доход со своего СМИ, но помогать в российских политических кампаниях, что раньше приносило ему хороший доход, сможет только из-за границы. «Это будет уже не то, потому что это работа в полях. Эта проблема не связана с самой Грузией. Но тут особо работы нет, тем более без знания грузинского языка. В остальном, давит сам факт того, что я не дома и не могу вернуться в Россию. Находиться в Грузии, конечно, прикольно, но хотелось бы иметь при этом возможность вернуться», – говорит активист.
Первые шаги к журналистике Лев начал делать ещё в новокузнецком штабе, когда был SMM-щиком. После этого он полгода проработал в местном СМИ, куда его пригласили. В январе прошлого года его друг, который делает сайты, предложил идею сделать своё сетевое СМИ. Когда Лев понял, что путь в политику ему закрыт из-за запрета становиться депутатами бывшим сотрудникам штабов Навального, он ушёл в журналистику.
Проспект Давида Агмашенебели. Фото: Александр Песков
Активист скучает по России: по друзьям, семье, городам. «В целом по людям, по русской речи на улице, чему-то перманентному, движухе российской. По всему культурному пласту, который тут местами присутствует, но очень дозированно. Это лучше, чем ничего, но ощущается разрыв», – утверждает Лев.
«Активатика»: Что бы ты передал тем, кто остался в России, но находится под угрозой преследования?
Лев: Сложный вопрос, на самом деле. Ну, наверное, пытаться уехать, если есть такая возможность. Не всегда есть такая возможность, но, конечно, лучше находиться за границей и на свободе, чем в тюрьме в России. Навальный – фигура-символ, и он добровольно вернулся в Россию, осознавая, что попадёт в тюрьму, но в октябре он писал в письме, что если вас могут посадить, то уезжайте, поскольку пользы будет больше, когда мы на свободе, пусть и не в России. Если нет возможности уехать, например из-за домашнего ареста или по другим причинам, то желаю не падать духом, держаться. Когда ограничения какие-то спадут, то, скорее всего, самый логичный выход – это сразу же уезжать. Государство делает всё для того, чтобы людей выдавить и зачастую даже даёт им время. Ведь сначала они дали пресс-релиз, буквально открыто заявили, что мы вас будем сажать. Если бы они хотели всех посадить, то без предупреждения бы они сделали это.
С Чанышевой сразу бы всё и началось, но они сначала за месяц предупредили, потом взяли одну Чанышеву, если вдруг кто не понял. После Чанышевой многие поехали. А я уезжал до этого, тогда меня многие спрашивали, мол, почему. А после Чанышевой уже было понимание у всех. Но кто-то всё равно решил остаться, погеройствовать, для тех они ещё двух координаторов взяли. Всех, кто не уехал, они будут сажать по одному. Их цель не посадить, а выдавить. На наше счастье, в государстве ещё мышление советского периода, что неугодный человек за границей будет терять связь с родиной, не будет оказывать такое давление, как в России, но это уже давно неправда. Пандемия нам показала: не важно, где ты вообще находишься. В целом, не считая моих кампаний, я сидел целый день дома у ноутбука. Только здесь я чувствую себя в большей безопасности, ко мне не придут с обыском, у меня более развязаны руки. А какой-то офлайн-активности уже не предвидится сейчас, уже не тот период, поэтому не имеет смысла держаться за это место. Да, это грустно, но если хочется как-то эффективно продолжать бороться, то, очевидно, лучше делать это за границей.
«Активатика»: А что бы ты хотел пожелать тем, кто лишён свободы из-за своей политической активности?
Лев: Выражаю поддержку и желаю сил, не падать духом и сохранить в себе стремление что-то менять.
Анастасия Кашкина. Фото: Александр Песков
В июле 2021 года в Грузию переехала Анастасия Кашкина. Ей 25 лет, с 2018 года она работала в нижегородском штабе Алексея Навального, а перед закрытием организации – ещё и удалённо в кемеровском штабе. Последние два года до отъезда из России она прожила в Москве, переехав в столицу из родного Нижнего Новгорода.
Анастасия рассказывает, что она начала увлекаться политикой в конце 2011 года, во время протестов против очередного президентского срока Владимира Путина. Её родители – «отъявленные коммунисты», но ей самой идеи КПРФ близки никогда не были. Примерно в то время Анастасия узнала о Навальном: «Сначала он не вызывал у меня огромного интереса. Долгое время я занимала позицию "против всех", в митингах и пикетах не участвовала».
По словам сторонницы Навального, проникаться его личностью она стала в 2016 году, когда вышло расследование ФБК про мэра Нижнего Новгорода Ивана Карнилина и его дачу в Майами. Весной 2017-го в Нижнем появился штаб Навального. «Он сразу стал площадкой для оппозиционно настроенной молодёжи. Туда потянулись не только сторонники Алексея, но и такие, как я, кто был против всех, – рассказывает Анастасия. – Сначала я волонтёрила на предвыборной кампании: раздавала листовки, собирала подписи. Для меня штаб стал возможностью высказать свою точку зрения на ситуацию в стране, пообщаться с единомышленниками».
После президентских выборов весной 2018 года координатор штаба организовал школу журналистики, на которой волонтёры делали пробные ролики для YouTube-канала штаба. «Сначала я попробовала себя в роли ведущей, а потом занялась правкой сценариев. Через какое-то время мне предложили делать сценарии самой, а позже доверили и всё направление создания видеоконтента. Так я и стала сотрудницей штаба», – рассказывает нижегородка.
Когда она пришла в штаб, страха не возникало. По словам Анастасии, «это был скорее азарт». Кроме того, в то время не было массовых задержаний и арестов. Когда возник всплеск насилия со стороны силовиков на акциях против повышения пенсионного возраста, Анастасия относилась к этому спокойно: «задержат и задержат». Но с недавних пор участие в протестах, по мнению активистки, стало очень опасным: «Даже мирная акция может закончиться уголовными делами против участников».
Из плюсов в работе в штабе Анастасия отмечает, что с его появлением политическая жизнь города оживала: «В штабе проводились дискуссионные клубы, активные люди объединялись». Между сотрудниками штаба, как вспоминает Анастасия, были дружеские отношения, а федеральный штаб смог хорошо организовать работу.
На фоне возбуждения уголовных дел против оппозиционеров и активистов в начале прошлого года Анастасия отметила, что на время избирательной кампании в Госдуму ей лучше быть не в России. «Многие соратники Навального думали, что по уголовным делам будут притягивать только координаторов штабов, но я осознавала, что могут прийти ко всем подряд, что и стало происходить спустя некоторое время», – утверждает активистка.
Однако решающим фактором в принятии решения об отъезде стало другое. На «Соте» вышла статья Анастасии о покушении на убийство дагестанского бизнесмена. В ней журналистка рассказала о том, что правоохранительные органы уклоняются от расследования нападения. «Мне удалось установить личности предполагаемых участников нападения и обнаружить их связи в силовых ведомствах, – рассказывает Анастасия. – После публикации мне стали поступать угрозы. Сначала были угрозы текстовые, а потом в Москве за мной появилась слежка. Мой знакомый узнал в подозрительных людях героев моего расследования. Обращаться в правоохранительные органы было бессмысленно, так как эти люди сами работают в этих органах».
На одной из акций протеста. Фото со страницы Анастасии в Facebook
Сейчас Анастасия считает, что фигуранты расследования «могли уже и забыть об этом», но угроза преследования со стороны российских властей из-за её работы в штабе, как она уверена, не ушла, поэтому активистка остаётся в Грузии. Эта страна понравилась ей весной прошлого года, когда она тут отдыхала: «Здесь многие знают русский язык. Когда я приехала, тут было дёшево жить. Не так далеко Россия. Я не фанатка штатов, тех историй, как там круто. Там, конечно, во многом лучше, но есть вещи и похуже. Я не уверена, что могу там жить».
Команда Навального, как утверждает Анастасия, ей с переездом не помогала: «Когда появилась информация, что штабы будут признаны экстремистской организацией, всех уволили. Я на момент принятия решения об отъезде не была сотрудником штаба, поэтому и не рассчитывала на какую-либо помощь». Активистка отмечает, что отношение к ней поменялось в негативную сторону, так как после апрельского митинга она публично высказалась о нём: «Я посчитала и считаю сейчас, что апрельская акция была не нужна. За сутки до неё требования допустить врача к Навальному были выполнены, но об этом Леонид Волков объявить не спешил, а мы просто получили кучу избитых людей. Я об этом написала пост в Facebook. В ФБК, видимо, посчитали, что я сотрудничаю с силовиками или работаю на Russia Today».
Основные представители команды Навального уехали из Грузии, так как в Европе, по мнению Анастасии, проще получить политическое убежище, а первоначальный приезд в Грузию ближайших соратников Навального активистка называет «перебежкой». Через месяц после того, как Анастасия уехала из России, «кэнселинг» в её сторону со стороны команды Навального прошёл: «Со временем те, кто тоже сюда переехал из России, поняли, что я сама от этой власти пострадала, и у меня нет цели кого-то осуждать». Позже в Грузию приехали её московские друзья, а с самого начала моральную поддержку Анастасии оказывали её коллеги из «Соты». Финансово Анастасии никто не помогал.
Главной проблемой сразу после приезда в Грузию активистка считает как раз негативное отношение коалиции, которая образовалась из переехавших в Грузию представителей российских оппозиционных движений: «Я уверена, что команда Навального настраивала против меня остальных. Для меня это было тяжело, так как после всего пережитого состояние было аховое, а я ехала сюда с надеждой, что найду поддержку». Первое время Анастасия была наедине с чужой страной, а в адаптации ей помогли новые друзья из местных жителей.
В пабе Chacha Time. Фото: Александр Песков
Со временем нижегородка нашла в Тбилиси массу минусов, но считает их не столь существенными. Например, она отмечает, что тут плохо работают банки, также в домах часто отключают водоснабжение.
Сейчас Анастасия пишет новости для сетевого издания «Сота» и проводит расследования на темы, актуальные в России. В Грузии в связи с политическим кризисом происходит много событий, которые для активистки не проходят стороной. Журналистом Анастасия становилась постепенно. Ещё в штабе Навального её работа, связанная с созданием видеоконтента, была с уклоном в журналистику. В июле 2019 года Анастасия вместе с другими активистами из Нижнего Новгорода поехала в Москву, чтобы принять участие в протестах вокруг избирательной кампании в Мосгордуму. Ей и ещё нескольким людям удаётся выйти из полицейского оцепления, но силовики задерживают его знакомого, Владислава Барабанова. Позже суд арестовал его за участие в несанкционированной акции. «Когда Влада должны были выпустить, мы вернулись в Москву, чтобы встретить его из спецприёмника, – вспоминает Анастасия. – Вместе с нами были его мама и девушка. Мы долго ждали, потом случайно увидели, как его выводят из здания и ведут к полицейской машине. Мы попытались преградить машине путь, но всех нас оттеснили. Позже мы узнали, что Влада увезли в Следственный комитет, где уже были и другие ребята, например, Егор Жуков. Потом Влада арестовали на время следствия и предъявили обвинение в участии в массовых беспорядках».
После возвращения в родной город активистка стала рассказывать людям о «московском деле», участвовала в бессрочных пикетах. «Мы были готовы к тому, что Влад заедет на пару лет, но 3 сентября узнаём, что ребят, кого обвиняли в беспорядках, отпустили. Я решила, что в Нижнем мне делать нечего, и уехала в Москву», – вспоминает Анастасия. С тех пор она посещала множество судебных заседаний по «московскому делу», «Новому величию», «делу "Сети"». «Так я и пришла в 2020 году в "Соту". И примерно тогда активизм стал уходить на второй план, потому что я стала выгорать. Параллельно в начале прошлого года я работала SMM-редактором в кемеровском штабе на удалёнке», – рассказывает активистка.
Площадь Свободы – центральная площадь Тбилиси. Фото: Александр Песков
Анастасия признаётся, что скучает по России. Особенно – по Москве, друзьям, которые там остались, а также по своим родственникам из Нижнего Новгорода. Также она отмечает, что ей не хватает привычной еды, поскольку в Грузии другая кухня.
«Активатика»:Что бы ты хотела передать тем активистам, кто находится в России, но остаётся под угрозой преследования?
Анастасия: Быть осторожнее. В первую очередь в своих словах. Это абсурдно, но в России, даже живя по закону, можно оказаться в тюрьме. Будем откровенны: силовой ресурс у власти сильный, отвечать на него сложно. А неосторожная борьба может привести к тюрьме. Победа добра над нейтралитетом пока далеко, как бы грустно это ни звучало.
«Активатика»: А тем, кто уже сидит в тюрьме?
Анастасия: Скорее выходить.
