Как разворачивались трагические события в Мариуполе? Кто и как уничтожал город? Интернет полон противоречивой информации. Люди, остающиеся в Мариуполе сейчас, как правило, не рискуют говорить по соображениям безопасности. Корреспондент «Активатики» пообщалась с тремя беженцами из Мариуполя - Дмитрием Федосеевым, Светланой Харченко и Мариной Алексеенко, которые согласились рассказать о том, что им довелось пережить. На основе их свидетельств, без использования других источников, удалось составить хронику действий российской армии и формирований «ДНР» с 24 февраля и до середины апреля, когда наши очевидцы событий покинули город. Этот материал основан на данных, полученных от трёх человек, и не претендует на полноту исторической картины, но показывает ход и логику захвата Мариуполя, проливает свет на преступления, совершенные оккупантами. Все трое в своих интервью отвечали на вопросы о том, как им запомнились события, которые они пережили до эвакуации, чьи войска, по их мнению, наносили удары по мирным жителям и что они лично считают военными преступлениями и кто в этом виноват.

На фото: машина «ДНР» с буквой Z собирает трупы с улиц Мариуполя

Дмитрий Федосеев, Светлана Харченко и Марина Алексеенко с членами семей покинули захваченный Мариуполь, были подвергнуты процедуре фильтрации и вывезены в Россию после установления войсками России и «ДНР» контроля над городом. Позже им удалось выехать из России на территорию безопасных стран. Дмитрий Федосеев с женой и сыном находятся в Латвии и не собираются возвращаться в Мариуполь, пока там сохраняется контроль России.

«После всего, что они с нами сделали, я не представляю как с ними можно жить, а тем более на них работать. И это очень тяжело, ведь там остались, родные люди, друзья и это мой родной город», – говорит Дмитрий.

Уже в эвакуации он записал две песни о Мариуполе. Дмитрий – моряк. В Риге он ищет работу. Светлана Харченко с дочерью находится в городе Тарту, Эстония. Марина Алексеенко с мужем и сыном также остаются в одной из европейских стран. Марина занимается реабилитацией близких, которые больны сахарным диабетом – после пребывания в подвалах под обстрелами их состояние значительно ухудшилось.

Дмитрий Федосеев и Светлана Харченко в статье выступают под своими настоящими фамилиями. Фамилия Марины по ее просьбе в публикации была изменена. Марина опасается за жизнь родных, которые остались в Мариуполе.

Дмитрий Федосеев

На фото: Дмитрий Федосеев в Мариуполе

– Войска «ДНР» и с ними российские военные подошли к городу в первых числах марта, тогда же пропала связь. 7 - 8 марта я последний раз мог связаться с близкими. В это же время появились первые погибшие в нашем районе, начали прилетать мины. Наступление шло со стороны Широкино, там военные действия начались раньше. Это были в основном российские мины, но были и украинские, скорее всего, ошибка наводчика.

В первых числах марта возле моего дома произошел обстрел, это как раз была ошибка наводчика, мы слышали, как летела мина – она, скорее всего, не долетела. Я попал под этот минометный обстрел, едва не погиб. Мина упала в 20 метрах от меня, я, услышав свист, успел лечь на землю. 13 марта уже были российские артиллерийские снаряды. С той стороны, откуда пришел снаряд, не было украинских, там были русские военные. И это был именно артиллерийский снаряд. Мой дом стоит на перекрестке дорог, и на перекресток упало два снаряда.

На фото: жена Дмитрия возле школы расстрелянной школы №52, где учился их сын

Мы жили на пятом этаже, но спустились к соседям, жили у них, старались минимизировать выходы во двор. Совсем не выходить было нельзя – ходили за дровами, готовили на весь подъезд. Нужно было выходить за водой. За сутки после отключения света магазины были разграблены самими жителями. Были разграблены аптеки. Из-за нехватки лекарств люди погибали. Я сам был свидетелем тому, как человек задохнулся от астмы – ему не смогли найти лекарство. Причем это было тогда, когда уже работала больница – штаб «ДНР» в 17-м микрорайоне. Не было инсулина. В этом я вижу недоработку нашего мэра, силовиков – то, что не смогли уберечь от разграбления хотя бы аптеки.

13 марта полноценная война пришла к нашему дому. Когда были минометные обстрелы, пластиковые окна, если не было прямого попадания, выдерживали. А артиллерийские они не выдерживали. 13 марта у всего дома артиллерийским залпом выбило окна, они вылетели с рамами, и межкомнатные двери. В этот налет мы чуть-чуть не погибли. Попадание было в нескольких метрах от дома – нас просто смело с дивана, засыпало осколками. Чудом нас не посекло осколками. Когда мы лишились окон, ударили морозы. В нашем доме жили дети, но им еще до этого удалось выехать в сторону Украины. Пенсионерам было тяжело. Мы заделывали окна, но со следующим взрывом все срывало. Даже с заделанными окнами в комнате было +1.

На фото: Дом, где жил Дмитрий Федосеев с семьей, после обстрела. В разрушенной части на 5 этаже находилась его квартира

Обстрелы начинались в пять утра. Квартал за кварталом город захватывали русские войска, квартал за кварталом украинские отступали. Наш дом недалеко от порта, порт захватили в самом конце. «ДНР» подошли за квартал до нашего дома, это шесть минут шагом, и они не могли это расстояние преодолеть больше месяца. Для нас это было самое тяжелое время, наш дом находился на линии огня. Хотя самих военных мы практически не видели, только БТРы проезжали. Дэнээровцы обстреливали нас из всех видов вооружения.

Хуже всего, что страдали именно мирные жители. Уехать из города в это время было невозможно, если не было автомобиля. Город был заблокирован полностью очень быстро. С первых чисел марта связь с Украиной оборвалась. Нас взяли в кольцо. Украина пыталась организовать гумкоридоры, но они попадали под обстрелы, трудно сказать, под чьи, шли активные боевые действия, возможно, это были российские военные. Стреляли наугад по всему, что движется.

Мы были свидетелями того, что дэнээровские солдаты активно использовали дроны в наведении и слышали, как их командир сказал их айтишнику, доложившему, что, мол, солдат нет, мирные люди на костре еду готовят: "Давай, стреляй".

На фото: погибшие возле дома

Я видел вокруг в основном войска России и «ДНР». Их сложно отличить было, думаю, что больше «ДНР». У «ДНР» хуже экипировка, у российских солдат нашивки с флагом, были и чеченские формирования с буквой Z.

Украинские войска в основном стояли на заводах – Азовсталь, Ильича. В домах были мобильные группы по несколько человек, они устанавливали минометы, стреляли и перемещались очень быстро. Российские и дэнээровские тоже прятались во дворах, используя их даже больше, чем украинские. Если украинские действовали мобильными бригадами, то дэнээровские я видел группами по 15-20 человек, устраивали там опорные пункты, их было очень много.

4 апреля был "судный день" нашего дома – «ДНР» и российские войска устроили тотальную бомбардировку из всех видов вооружения, возможно, там были танки и гаубицы. Обстрел продолжался 8 часов. В дом попало пять снарядов. Наш дом загорелся. Два дома, которые находились рядом, загорелись и разрушились, превратились в руины. Мы тушили дом весь вечер, до 2-3 ночи. Но утром он опять загорелся, и я понял, что находиться там нет возможности. 5 апреля мы попробовали уйти за линию фронта, прорывались через линию фронта на сторону «ДНР». На украинскую сторону нельзя было пройти, там уже начали бомбить порт, в сторону Украины. 16 или 17 апреля дэнээровские и российские войска захватили город.

На фото: 27 марта. Снаряды попали в дома рядом с домом Дмитрия Федосеева. Один из них загорелся. Сгорел полностью

На фото: 28 марта снаряд попал в квартиру Дмитрия Федосеева

Военным преступлением я считаю то, что авиация бомбила густонаселенные жилые районы. В небе над Мариуполем с первых дней войны работала только российская авиация. Но если вначале они пытались бомбить военные объекты, например военную часть за городом, заводы, то с конца марта – начала апреля это была тотальная бомбардировка города. Это военное преступление – бомбить город с населением 500 тысяч, из которых уехать удалось малой части. Не была проведена полная эвакуация, и русские это знали. Я видел дом родственников, недалеко от порта – он был разрушен авиабомбой. Ее невозможно спутать – это воронка в диаметре около 15 метров, глубиной 3 - 4 метра. Другие виды вооружения не оставляют таких воронок. Причем Приморский район – густонаселенный, дома стоят практически вплотную друг к другу. Но это не помешало русским солдатам бомбить их. Солдат, нажимая на курок, знает, что там мирные люди. Летчик, спуская авиабомбу, тоже знает, что там мирные люди... Я не мог ожидать такого предательства России по отношению к нам. Ведь нас всех, кто поддерживал русских, тех, кого он якобы защищает, Владимир Путин, выставил дураками. Он нас всех предал. Он бомбит не нацбатальоны, которые неизвестно где сидят. Он бомбит русскоязычное население.

Мой троюродный брат Дмитрий Киселев погиб в первые дни войны. Он жил рядом с Восточным микрорайоном, это та часть города, которая первой попала под удар. В боевых действиях не участвовал, рабочий с завода. В их дом попал снаряд, его в это время дома не было, засыпало бабушку. Они ее откопали, она осталась жива. Но следующим снарядом ее убило, его ранило в ногу, от потери крови он скончался. Об этом мы узнали недавно, когда удалось восстановить связь с его сыном.

Второй двоюродный брат Александр Камлук, с которым мы вместе росли все детство, очень сильно дружили, погиб 15 апреля – это был один из самых последних обстрелов, но очень сильных, Мариуполя. Недалеко от моего дома он погиб. Это был тяжелый обстрел, с применением авиации.

Светлана Харченко

– Я проснулась в 5 утра 24 февраля от взрывов. Мы жили в Левобережном районе Мариуполя с мамой, пятилетней дочкой и кошкой. На следующий день, 25 февраля, в 13 часов, мы обедали – начался обстрел микрорайона Восточный. Мы побежали в ванную. Ночь пересидели, спали в коридоре. У нас в 2015 году квартира пострадала от обстрелов, и мы понимали, что можно умереть от осколков стекол...

На следующий день свекровь (мать бывшего мужа) позвала нас к себе, она живет в районе парка Веселка, возле моря. 25 февраля мы поехали туда, находились там до 22 марта.

Уничтоженные жилые массивы в Мариуполе, фото Satellite image ©2022 Maxar Technologies от 29 марта 2022 года

Возле четырёх подъездов «ДНР» поставили грады. То есть 28 февраля «ДНР» уже были в нашем районе. До или после 28 февраля скинули авиабомбы на Сартану, это пригород Мариуполя, украинская сторона эвакуировала оттуда жителей в город. 2 марта мы спустились в подвал. 2 марта выключили свет. Обстрелы шли постоянно. Грады, танки, авиация.

4 марта «ДНР» выставили по двое парней возле каждого подъезда. Их какой-то старший, пьяный, ходил по подвалам, спрашивал парней, почему они не воюют за «ДНР». Забрал Руслана (бывший муж) и еще одного парня, Сергея. Спасибо старшей по дому, она смогла как-то его уговорить – отпустили.

На фото: в подвале 21 марта

21 марта я решила уезжать. Бомбили так, что невозможно было готовить. Еду мы готовили на улице. Поставишь пампушки – и не можешь подойти перевернуть, стреляют. Последние дни готовили один раз в день – вставали в 6 утра, когда меньше стреляли. С 12 дня до ночи огонь был самый сильный. Солдаты «ДНР» 21 марта обыскивали квартиры. Спросили, почему я с ребенком еще здесь, потому что, как они сказали, «здесь все будут ровнять с землей». Сказали, что нужно идти к морю, к "Ивушке", там у них комендатура, оттуда якобы отправляют эвакуационные автобусы. В Украину с левого берега было нельзя, опасно. Сказали, что нужно надеть белые повязки на обе руки, чтобы по дороге снайперы не застрелили. Я повязала. Даже ребенку.

Долго шли. Видели много людей, много военной техники с буквой Z. Когда мы пришли на блокпост, автобуса не было. У нас должны были проверить документы, но начался минометный обстрел. Сказали, что это ВСУ, но я не верю: в том районе не было ВСУ.

Военным преступлением я считаю обстрел жилых районов. Это немыслимо – приезжать спасать от мифических «нацбатальонов» и обстреливать жилые кварталы. И вообще – решать за чужую страну. Сколько людей погибло, сколько детей! Я думаю, что Путин обезумел. Моя бабушка, Валентина Харченко, умерла – не выдержало сердце. После обстрела пострадал мой папа. Его дом загорелся, его контузило, он был весь в осколках. Поехал в больницу – там не оказалось лекарств. В бомбоубежище оказался медик, он сказал, что осколки нужно удалять, иначе начнется гангрена. По случайности, когда он вышел на улицу, проезжала машина скорой помощи, его увезли в Донецк, часть осколков там вытащили, но не все.

Марина Алексеенко

– 24 февраля начался обстрел. Мы слышали взрывы на окраинах. Я была на работе. Были близкие взрывы, мы думали, что по заводу обстрелы идут. Я приехала домой. Ажиотаж был в магазинах. Мы пошли с мамой в надежде что-то найти. Дня через два началось мародерство. Грабили магазины, аптеки. Начали продукты исчезать. Сначала отключили воду, через несколько дней свет, а потом газ. Мы жили без календаря, без связи с миром. Сначала находились в квартире. Потом начались боевые действия в центре города. В квартире начали вылетать стекла, рамы перекосило. В квартире стало холодно, однажды утром замерзла вода. Готовили на улице, на кострах. С мужем пошли за дровами к драмтеатру и увидели, что он горит, в него было два удара. Люди пытались уехать на машинах. В подвале драмтеатра находились много людей, около тысячи человек, что с ними стало, сказать не могу. Позже по нему был авиаудар. Сколько из них смогло выехать, никто не знает. В драмтеатр свозили людей из микрорайонов, которые горели, там были дети, старики, работали волонтеры.

Разрушенный Мариупольский драмтеатр с надписью «ДЕТИ», которая до сих пор видна, 29 марта 2022 года. Satellite image ©2022 Maxar Technologies

Первое попадание в драмтеатр – это было после 8 марта, меня еще женщина на улице с 8 марта поздравила, сами мы потеряли счет времени.

Было холодно, мы думали бежать, собрали вещи. Выскочили, но тут над головой бабахнуло, и мы побежали обратно. У мамы в квартире вылетели двери, и мы побежали в соседний подъезд, там оставались три человека. Мы побоялись спускаться в подвал, так как могло засыпать, устроились под лестницей. Было очень холодно, мы забрали одеяла из маминой квартиры.

Потом начали стрелять непосредственно по дому. Стреляли со стороны моря, я не знаю, кто. Сначала прилетело на третий этаж, потом начали методично обстреливать по всем трем подъездам. Началось обрушение дома, и мы решили, что надо убегать.

На фото: улицы Мариуполя

Бежим. Добежали до драмтеатра, от него остался только фасад и углы, то есть после того, как горела крыша, было еще попадание авиабомбой. Увидели танки с буквой Z. Кто-то нам кричит: "Идите сюда!" Там стояли «ДНР». Они сказали: там люди в подвалах, идите туда. Мы пошли в подвал. Сидели в подвале недели две. Из подвала нас забрали где-то в начале апреля. Приехал какой-то военный и сказал, что можно взять паек и выезжать на микроавтобусе. Мама отказалась, потому что в Мариуполе оставалась еще моя сестра с семьей, и на тот момент было неизвестно, что с ними. У мужа на ногах были язвы из-за осложнений сахарного диабета и обморожения, у сына – гангрена. Обувь не могли надеть, увозила в тапочках – привязала их к ногам. Нас микроавтобус довез до села Володарское.

В Володарском нас разместили в школе № 1. Туда приехала скорая, нас повезли в больницу. Фельдшер мужа перевязал, а про сына сказал, что состояние тяжелое, надо везти в Донецк. Нас всех привезли в Донецк, в хирургию, в отделение диабетической стопы. Там сына прооперировали. Сыну ампутировали треть стопы.

Военным преступлением я считаю сам факт начала войны Россией. И то, что власти Мариуполя в начале войны не организовали патрулирование, чтобы избежать мародерства. Из моих знакомых в результате войны погибли трое - Виктория Аксентьева, она умерла от отсутствия медицинской помощи. Знакомый молодой парень Никита Лизунов и его девушка были убиты при обстреле дома – они находились на улице, готовили еду.

На фото: жители Мариуполя хоронили погибших во дворах домов

ХРОНИКА

24 февраля начался обстрел окраин Мариуполя и заводов.

Около 13 часов 25 февраля обстрелы затронули микрорайон Восточный. Через несколько дней в городе началось мародерство, были разграблены магазины, аптеки.

27 февраля сброшены авиабомбы на поселок Сартана.

28 февраля войска «ДНР» находились в Левобережном районе Мариуполя, возле подъездов многоквартирных домов устанавливали «грады».

В первых числах марта российские военные и формирования «ДНР» продвинулись в центр Мариуполя. В это время оборвалась связь с окружающим миром. 2 марта выключили свет, через несколько дней - газ. Обстрел шел из танков, «градов», минометов и с применением российской авиации. В начале захвата Мариуполя авиабомбы сбрасывали преимущественно на военные и промышленные объекты, а не на жилые районы. Украинская сторона пыталась организовать гуманитарный коридор, но не смогла и-за постоянных обстрелов. Выехать из города в сторону Украины без автомобиля было невозможно, с автомобилем - опасно. Наступление шло со стороны Широкино. Минометный обстрел вели в основном российские подразделения, но иногда прилетали и украинские мины - вероятно, из-за ошибок наводчиков.

7-8 марта стали появляться первые убитые в Приморском районе.

После 8 марта нанесли два удара по зданию Мариупольского драмтеатра, у него загорелась крыша.

С 13 марта на густонаселенные жилые районы сбрасывали авиабомбы.

В это же время в городе шли уличные бои. В основном в них участвовали войска «ДНР», но присутствовали и российские военные, и «кадыровцы». «ДНР» и российских военных очевидцы различали по уровню экипировки и нашивкам V и Z у российских военных. На улицах находилась военная техника с маркировкой V и Z, БТРы. В распоряжении «ДНР» имелись дроны, которые использовались для наведения, в том числе по скоплению жителей, готовивших еду на костре.

Военные «ДНР» и России располагались во дворах, в основном группами по 15-20 человек, преимущественно формирования «ДНР», которые организуют в подъездах домов в жилых кварталах стационарные пункты. В отличие от «ДНР», в жилых районах действовали также мобильные группы ВСУ - они устанавливали в домах минометы, стреляли и уходили, не задерживаясь надолго. Основные силы ВСУ были сосредоточены в промзонах, на заводах - Азовсталь, Ильича.

16 марта авиабомбу сбросили на здание Мариупольского драмтеатра, подвалы которого служили убежищем для жителей Мариуполя, лишившихся в результате боевых действий своего жилья. Очевидцы располагают информацией, что там находилось до 1000 человек, сколько из них погибло, они не знают. После удара авиабомбы от здания остались фасад и углы.

Российские военные и формирования «ДНР» почти на месяц завязли в уличных боях, практически не продвигаясь. 4 апреля российские войска и «ДНР» устроили обстрел жилых кварталов из всех видов вооружений, вероятно, используя танки и гаубицы. 5 апреля российские войска стали бомбить порт. С начала апреля российская сторона и «ДНР» организовали эвакуацию в сторону России, для этого необходимо было пройти процедуру фильтрации. 16 или 17 апреля контроль над большей частью Мариуполя был установлен. 16 апреля заработала связь.

Мариуполь до и после нападения России на спутниковых снимках, 29 марта 2022 года. Satellite image ©2022 Maxar Technologies

Фото: в публикации использован фотоархив Дмитрия Федосеенко, снятый в Мариуполе в марте-апреле 2022 года.

Фото обложки: супруга Дмитрия Федосеенко на фоне разрушенного дома

Текст: Юлия Файзрахманова