«Ты должен быть благодарен своей новой Родине»
История мигранта из Таджикистана, получившего российский паспорт, а вместе с ним и путёвку на войну.
Герой этого материала – молодой парень по имени Шахзод, этнический таджик. Переехав в детстве с родителями из Таджикистана, Шахзод пошёл в российскую школу, выучил русский язык, полностью ассимилировался, получил российский паспорт и поступил в институт. До войны его жизнь мало чем отличилась от жизни обычного российского подростка/студента: играл в Доту (популярная ролевая компьютерная игра), слушал «Короля и Шута» (российская панк группа), интересовался политикой и мечтал стать разработчиком мобильных приложений. Его жизнь изменилась после начала войны: заняв антивоенную позицию, молодой человек столкнулся с негативом со стороны окружающих его знакомых, а через год им активно заинтересовался военкомат и ЦПЭ (центр по противодействию экстремизму). Шахзоду пришлось оставить свою прошлую жизнь, через несколько границ без денег и связи добираться нелегально до Франции, просить политического убежища и пытаться начать жизнь с чистого листа.
Наш корреспондент встретился с Шахзодом на юге Франции и записал его историю.
Новая Родина. Жизнь до войны.
Меня зовут Шахзод, я родился в Душанбе. В 2011 году моя семья мигрировала в Россию, в город Томск. Родители меня отдали в школу и на дополнительные курсы по языку, и через год я свободно говорил на русском языке, а через четыре года вовсе пропал акцент. В 2018 году поступил в местный колледж на IT-специальность. Путём натурализации в 2019 году я получил российское гражданство.
Тогда я начал задаваться вопросами, гражданином какой страны я стал? Кто правит? И куда движется моя новая родина. Искал информацию, естественно, в интернете, ибо понимал, что в телевизоре одна только пропаганда. В школе я сталкивался с бытовым национализмом: постоянные насмешки, оскорбления и буллинг.
Тогда я стал интересоваться, что происходит в более развитых странах, есть ли там такие проблемы. И таким образом я пришел к выводу что, если в России будет демократия и развитая экономика, то общество станет более лояльным ко мне и таким как я. Поэтому я стал интересоваться и поддерживать демократические оппозиционные движения, например, Навального. Посещал разные мероприятия, ходил на митинги, репостил информацию в соцсетях, вёл дискуссии и убеждал своих знакомых и друзей в том, что с нынешней властью у нас нет будущего. Периодически жертвовал небольшие средства Фонду с борьбы с коррупцией. Параллельно с активизмом я учился разрабатывать мобильные игры – хотел стать разработчиком, работать в западных компаниях.
«Только получил российский паспорт, а уже предатель»
Когда появлялись новости о том, что будет война, все мои знакомые в один голос утверждали, что нам она не выгодна, это лишь провокация США и прочий бред. Но я понимал, что от старого маразматика можно ожидать всё, что угодно. Вот оно, выступление Путина о начало СВО, все смотрят и ликуют, утверждая давно пора и мы сейчас заберем Киев за неделю, но я выступив против войны, ожидаемо попал под общественный гнев и презрение. Как же так, «вчера ты получил паспорт, а уже предатель», говорили они. В свой адрес я часто слышал от разных малознакомых людей фразы типа «ты должен быть благодарен своей новой Родине».
Из-за моей позиции у меня начались проблемы с учебой, учился я тогда на 4-м курсе. Меня вовсе не хотели допускать к защите, но благодаря хорошей успеваемости за меня заступились преподаватели, и я все-таки попал на неё. Без проблем защитил на максимальный бал. Перед тем как выдать диплом, меня и всех парней в потоке, заставляли слушать лекцию военного о том, как важно защитить родину. Он рассказывал, что в Украине нацисты и их нужно уничтожать как в 1941-м. Происходила прямая вербовка. Минут через 40 этой лекции я не выдержал и вышел из аудитории. Тогда за мной вышли все. Буквально все.
Санкции, наложенные Западом, очень сильно ударили по IT сектору в России, напрямую уничтожив игровую сферу. Таким образом война лишила меня работы и каких-либо перспектив. Нам закрыли доступ к крупным площадкам по типу Steam, Google Play и Apple Store. Банально стало просто невозможно опубликовать свое приложение.
Из-за того, что я получил гражданство в 17 лет, я пропустил мероприятие постановки на воинский учет. На фоне происходящего я знал, что ни в коем случае нельзя идти в военкомат. После окончания техникума я дистанционно сдал вступительные экзамены и поступил в Московский университет, так же на IT. Первая волна мобилизации меня никак не коснулась, так как я не стоял на учёте, мне не приходили никакие повестки, мне их никто не вручал. Учился тогда я так себе, можно сказать вовсе не учился, ибо политическая ситуация не давала покоя. Я думал только о том, как бы уехать из страны.
На новогодние праздники я уехал в родной город, там мы с родителями обсудили мое будущее. Тогда мы решили, что будем пытаться получить студенческую визу в Чехию, таким образом я смогу уехать из страны на какое-то время, а после учебы, может, ситуация изменится в лучшую сторону. Огромное количество денег, времени и нервов ушло на оформление и подачу документов.
«Перспектива попасть на войну становилась все более реальной». Миграция из России
C мая 2023 года начались так называемые рейды на мигрантов – тех, кто недавно получал гражданство и не вставал на воинский учёт. Таковым был и я. В июне 2023 года двое сотрудников полиции по просьбе военкомата навестили родственников в Томске, у которых я был прописан. Спрашивали, где я сейчас нахожусь и встал ли я на учёт. Родственник поделился всей информацией, и они её передали военкомату. Я понимал, что обитать мне в Москве осталось недолго, а перспектива попасть на войну – всё более реальной. Была надежда на визу, спустя месяц пришёл негативный результат. Отказали в визе. Тогда я решился на радикальные меры, взял билет в Стамбул. Вылетел без проблем, погранслужба спросила лишь причину выезда и время. Сказал, что еду на свадьбу брата на две недели и обратно. Обратных билетов не имел.
Живя у двоюродного брата там, я узнал о неком «чеченском маршруте» – пересечь границу между Боснией и Хорватией, и там, у хорватов попросить убежище. Взял билеты Стамбул – Сараево и обратно, с бронью отелей и записью на туристические мероприятия. В аэропорту три раза спросили про обратные билеты и дважды устраивали допросы, но все-таки допустили до рейса. Тогда я не спал сутки, ибо приехал в аэропорт вечером, а вылетел утром.
Долгий путь в Европу
В 8 утра я вышел из аэропорта Сараево, пешком дошёл до центра, оттуда на ЖД вокзал. Интернета у меня не было, денег почти тоже. Маршрут построил в аэропорту, когда получил доступ к WiFi. Из Сараево доехал до деревни Маглая, оттуда автобусом доехал до города Приедор, за меня заплатила 15 евро добрая попутчица. Было жутко и страшно, один, черт его знает где, без интернета, без связи, телефон разряжен, вой собак, темнота и холод, а еще не спал около 35 часов. Когда зашел в поезд, сказал кондуктору что у меня нет денег, тот меня пропустил – так я доехал до приграничного Нови-Града.
В 6 утра начинало светать, я сошёл с поезда и отправился пешком до границы, в 7 утра сдался хорватам. Боснийцы пропустили без проблем, несмотря на то, что у меня нет визы. На границе со мной были еще человек десять, все были чеченцами.
В Хорватии у меня на границе сразу забрали паспорт и телефон, я заполнил анкету, проверили сумки, карманы. Потом в 14:00 приехал автозак, нас буквально, как животных, отвезли в местную тюрьму, где я наконец-то хоть и на деревянной доске, но поспал. Провел я там часов 14. В 4 утра у нас взяли отпечатки пальцев и так же, на автозаке, отвезли на местную железнодорожную станцию, там же отдали телефоны и документы. Оттуда мы сами поехали в лагерь для беженцев на окраине Загреба. За меня заплатили в поезде и такси добрые чеченцы.
Приехали в 5 утра и ждали до двух оформление документов, меня подселили к россиянину с ЛГБТ-кейсом, также с нами был чеченец, который в тот же день уехал из лагеря по причине того, что в комнате живет гей.
Лагерь был ужасным, грязь, плохой ремонт, некоторые афганцы жили буквально в коридоре, ибо не было мест. Основные жители – это афганцы и чеченцы. Конечно же там была проституция, продавали наркотические вещества. Кормили три раза в день в столовке, отношение работников, начиная от охраны заканчивая поварами, ужасное. Для хорватов мигранты – это люди второго сорта – повышают голос, насмешки и в целом холодное отношение. Я понял, что мне они не рады. Однажды рядом с лагерем до меня докопались двое сотрудников полиции, проверяли документы и попросили не выходить из лагеря, хотя по закону я имею на это право.
«Мне хотелось лишь одного – отмотать время назад»
Прожил в лагере я где-то неделю, там же познакомился с афганцами, которые держали путь в Великобританию. Предложили пройтись вместе до Франции. Я согласился, потому что решил, что лучше с ними, чем одному. Оказалось, у них есть куратор, который присылает им координаты в Google Maps, они по этим точкам проходят границы. Кураторами являются те, кто уже прошел этот путь. Нас было трое, а план таков, чтобы ночью через поля пройти границу. Мы вышли 19 сентября из лагеря в 10 вечера. На автобусе доехали до ж/д-вокзала, и тут же нас встретила полиция. Офицер проверил документы и агрессивно приказал пойти обратно в лагерь. Мы пошли в сторону лагеря, а он смотрел за нами, чтобы мы не свернули, конечно же мы свернули на соседней улице и сделали круг. Вход в вокзал контролировал сотрудник полиции, останавливал людей неславянской внешности и проверял документы. Рейс у нас был в 5 утра, торопиться некуда, мы сделали ставку на то, что полиция уйдет через какое-то время – так и произошло.
Мы сели в вагон и вышли за две станции до границы, потому что нам говорили, что на границе будет полиция, которая отправляет обратно в Загреб. Вышли на станции Laduč, оттуда через кукурузные поля шли в сторону границы. Было темно, холодно, грязно и сыро. Окружали нас только двухметровая кукуруза и луна. В 7 утра во время рассвета мы прошли границу и нас поймала патрульная машина словенских пограничников. Я единственный, кто знал английский, попросил у них политическое убежище. Теперь всё тоже самое, забрали документы, отвезли в участок, где нас держали в холодных, грязных, пластмассовых контейнерах как животных, а мы еще промокли насквозь. В этом холодильнике нас держали часа четыре, потом автобусом отвезли до лагеря. Тогда во время допроса, я узнал, что мои друзья-афганцы несовершеннолетние, следовательно, их заселяют в другой лагерь, где содержатся преимущественно украинцы. А меня в столичный, который ещё хуже, чем хорватский, там буквально нет мест ни для кого, мне нашли койку напротив лестницы в коридоре, а там вся территория в койках, даже на улице. Естественно, из-за полной антисанитарии и близких контактов, распространяются разные инфекционные заболевания и прочий ужас. После увиденного я моментально вышел из лагеря и двинул в центр, сесть на автобус до города Логатец, в холмах которого находится украинский лагерь, чтобы встретиться с афганскими товарищами. Вышел из автобуса и двинулся в сторону холма, спрашивая у всех дорогу. Было страшно, я один в неизвестном и маленьком городе, без связи и интернета, имея лишь 150 EUR в кармане. Топал ночью в гору, где полная темнота и вой собак, всё как я люблю. Наконец лагерь, где свет и люди. Каково было мое разочарование, когда меня остановил охранник у порога и отказался впускать.
Охранник, угрожая вызвать полицию, просил отойти от ворот на 20 метров. У меня началась паника, я сказал, пусть вызывает полицию, потому что была надежда, что они хотя бы отвезут в лагерь. Спустя какое-то время приехали полицейские – молодой парень и девушка, попросили, чтобы я отошел от лагеря, согласившись, я попросил отвезти меня в другой лагерь, на что получил насмешки и отрицательный ответ.
Тогда я почувствовал полное разочарование в этой жизни. Мне хотелось лишь одного – отмотать время назад. Даже врагу не пожелаешь испытать такой спектр эмоции: паника, страх, ужас, разочарование, безысходность, апатия и мысли о суициде. Тот момент, когда хочется умереть, чтобы не чувствовать это всё. Мне будто снился кошмар, но ты не просыпаешься в теплой кровати у себя дома в безопасности, все это происходит в реальности, и от осознания этого факта испытываешь еще больше ужаса.
Несмотря на это всё, я шёл вперед. Я начал спускаться с холма, продолжая испытывать ужас. Когда оказался у дороги, я пытался остановить велосипедиста, чтобы спросить дорогу, но тот проигнорировал. На телефоне 12% зарядки, включен режим полета, по GPS смотрю дорогу каждые 10-15 минут, чтобы хватило заряда. В 8 вечера, я оказался на ж/д-станции. Внутри небольшое пространство, я один, сел на полу, горит старая лампочка, тикают часы – всё как в хоррор играх. Ночью я приехал в Любляну, дождался автобуса в Италию и через пару часов прибыл в Триест. Тогда я решил сходить в хостел, чтобы отдохнуть и выспаться. На следующий день поехал в Милан, а оттуда в Лион. Утром я уже был во Франции.
О жизни во Франции и о доносе приятеля из России
Во Франции нет привычных лагерей для беженцев, а жить мне было негде. Я сообщил родителям о своей проблеме, они, как и я, были в шоке, начали искать знакомых во Франции. Нашелся чеченец, который живет в Марселе, в квартире, которую он вскрыл и засквотировал. На оставшиеся деньги, я купил билет на автобус. По пути я познакомился с россиянином, который бежал от мобилизации, тот порекомендовал телеграмм-чат для русскоязычных мигрантов. В Марселе на следующий день я пошёл в SPADA (организация первичного приема лиц, ищущих убежище – прим. ред.) просить убежище, там выдали кучу документов, включая свидетельства о записи в префектуру и в Управление по делам иммиграции и интеграции.
Через пару дней чеченец, который меня приютил, начал оказывать на меня психологическое давление, унижать, и попросил заплатить за жилье в «его» квартире в размере 250 евро. Я отказался, потому что денег не было, и он меня выгнал. Я оказался на улице, но у меня не было паники, а был дух авантюризма, будто для меня это вызов, который я смогу преодолеть, ведь я достиг своей цели, я находился в конечной точке своего маршрута, остальное – вопрос времени. Так же на улице было очень тепло. А про высокий уровень преступности тогда я не знал.
Родители сильно беспокоились и не хотели, чтобы я вел образ жизни человека без определённого места жительства, поэтому я написал в чат о своей ситуации. Мне помог парень, помогающий беженцам с документами, кейсом, едой и жильем. Он куратор волонтерского проекта «Свои», они помогают как украинским беженцам, так и россиянам, бегущим от режима Путина и войны.
Главная проблема во Франции – это отсутствие жилья для беженцев, из-за чего на улице полно бродяг. Жилье мне не выдали, поэтому сейчас я в подвешенном состоянии. Уже несколько месяцев я живу в доме волонтеров, людей которым не все равно на проблемы маленького человека, бежавшего от авторитарного режима и оставшегося один на один со своими проблемами в эмиграции. Тем не менее, я не отчаиваюсь и стараюсь строить свою жизнь заново.
Уже находясь во Франции, я узнал, что мой хороший знакомый, который поддерживал войну с Украиной, и с которым у нас были частые споры из-за политики, написал на меня заявление в полицию. Ему не понравились и возмутили, мои посты в социальных сетях и высказывания в переписке в ВК, где я достаточно эмоционально критиковал войну и российское правительство. По его мнению, я должен был быть благодарен стране, которая дала мне гражданство, и поддерживать все её решения, даже самые безумные. Уведомив меня о своем поступке, он сообщил что с ним вроде как связался сотрудник ЦПЭ (центр по противодействию экстремизму) по томской области и попросил передать мне, что «мы раз***м эту тварь узбекской натуры». Причем тут узбеки я не понял, я вообще-то таджик. Но обратный путь в Россию для меня теперь закрылся полностью.
