Сын Янгулбаева – о Кадырове, преследовании семьи и пытках
Уже больше двух недель ситуация вокруг семьи бывшего судьи Верховного суда Чечни Сайди Янгулбаева, жена которого была вывезена чеченскими силовиками из Нижнего Новгорода 20 января, остаётся самой обсуждаемой в российских медиа. «Активатике» удалось поговорить со старшим сыном Янгулбаевых – Абубакаром. Он рассказал о конфликте между своей семьёй и чеченскими властями и ситуации в республике.
Абубакар Янгулбаев. Фото «Активатики».
— Что происходило 20 января в Нижнем Новгороде?
— С утра приходил местный участковый, стучал в дверь. Родители это пропустили, но узнали от соседей, что был участковый. Отец сам позвонил ему и спросил, что было нужно. Тот сказал, что нужно провести допрос по делу о мошенничестве в качестве свидетелей. Отец спросил, куда надо идти, сказал, что готовы прийти сами. Участковый возразил и сказал, что никуда не надо идти и попросил оставаться дома, мол, ничего серьёзного. Через некоторое время опять приходит участковый, отец решил ему не открывать дверь. Он заподозрил что-то, так как участковый просил не уходить из дома.
Об этом всём мне сообщила мама. Я попросил своих коллег из «Комитета против пыток» туда подъехать. Не выходя из машины, они увидели два чёрных джипа с чеченскими номерами. Я сообщил родителям об этом, мы поняли, что это будет похищение, которые обычно происходят в Чечне, поэтому было принято решение не открывать двери. Отец пустил внутрь только адвоката Наталью Добронравову и двух юристов «Комитета против пыток» Сергея Бабинца и Олега Хабибрахманова. Юристы выходили и общались с кадыровцами. По их словам, те представились сотрудниками МВД, но документов никаких не показывали. Не было предъявлено никаких оснований, почему они пришли, но говорили, что есть привод.
Позже в какой-то момент они поняли, что никто выходить из квартиры не собирается, поэтому в квартиру пропустили одного сотрудника. Лицо он не показал, но достал удостоверение. Это был сотрудник управления уголовного розыска МВД Чечни Адам Мадигов. Потом он показал привод. Сначала их было два – на отца и маму, но потом они уточнили, что у отца сохраняется статус неприкосновенности, но всё равно решили забрать маму. С этим мы были тоже не согласны, так как нет смысла везти человека за две тысячи километров на допрос, когда можно допросить на месте и уехать. Было понятно их намерение забрать маму, и этим приводом они пытались легализовать её похищение, чтобы взять её в заложники. Мы указали, что по состоянию здоровья она не может преодолевать такой долгий путь: у неё сахарный диабет с осложнениями и симптомы COVID-19.
Мы понимали, что врываться в квартиру они по закону не могут, так как по закону жильё является неприкосновенным вне зависимости от того, судья там живёт или нет. Полицейские могут врываться только в двух случаях: внутри совершается преступление или внутри скрывается преступник, а там были, по их же утверждениям, свидетели. Но в какой-то момент они резко и яростно начали открывать дверь, ворвались в квартиру, расталкивали всех и избивали по пути, в том числе юристов.
Когда задерживали маму, её тащили по полу. Мы просили, чтобы они дали ей уколоться инсулином, взять таблетки, но они, выражаясь на чеченском нецензурной бранью, сказали, что им всё равно. Так и увезли.
— С чем всё это может быть связано?
— Я считаю, что это связано с критикой в адрес Рамзана Кадырова со стороны моей семьи. Мы никогда не скрывали своё отношение к нему. В своём Facebook я сравнивал Кадырова с главным героем фильма «Диктатор». После этого я получил много сообщений, что, мол, так не надо писать. Ну, и с моей деятельностью в «Комитете против пыток» это всё может быть связано.
Вид на «Грозный-Сити» с центральной площади Грозного. Фото «Активатики».
— Власти Чечни утверждают, что Ваша семья причастна к ведению Telegram-канала «1ADAT». Что это за канал и имеет ли Ваша семья какое-то отношение к нему?
— Этот канал их бесит, они называют его экстремистским. Там рассказывается о реалиях в Чечне, о преступлениях, за которые ответственен Кадыров. О том, как бюджетные средства через фонд Кадырова попадают его окружению. Ни я, ни мои родители, в канале не участвуем и не участвовали. Единственное, в одном из прокадыровских каналов была информация, что его модерирует мой брат Ибрагим, это было зимой прошлого года. Я тогда у него спросил, так это или не так. Он мне ничего не ответил. Никто не будет разбираться так это или нет, если со стороны Кадырова были прямые утверждения об этом и завуалированные приказы убить.
— Власти пытались заблокировать канал?
— Я знаю о том, что судебным решением заблокирован сайт «1ADAT». Пытались ли заблокировать Telegram-канал, я не знаю. И не знаю, возможно ли это технически. Я подавал жалобы на некоторые Telegram-каналы, которые публиковали личную информацию о моей семье, но их не блокируют.
— Как началась и в чём заключалась Ваша правозащитная деятельность?
— С того момента, когда я столкнулся с насилием со стороны Кадырова, я познакомился с русскими и чеченскими правозащитниками и начал волонтёрить в «Комитете против пыток», потом стал там работать. Сначала у меня была стажировка, я работал в Нижнем Новгороде, но уже тогда много вопросов было связано с Чечней. В основном, я проводил общественные расследования по фактам пыток, похищений и убийств в России, в основном, на Северном Кавказе, оказывал юридическое сопровождение пострадавшим, подготавливал ходатайства, жалобы, иски, общался с журналистами, давал комментарии, сам писал статьи по своим делам. Ещё я эвакуировал людей из Чечни, кто был в опасности.
Фотографии Владимира Путина, Ахмата и Рамзана Кадыровых есть на всех зданиях органов власти Чечни. Фото «Активатики».
— Почему Ваша семья уехала из Чечни?
— Мы дважды столкнулись с насилием со стороны кадыровцев и Кадырова лично. Сначала нам поступали только угрозы, но 2017 год стал переломным моментом. Мы встали перед выбором: оставаться дальше и терпеть или уехать. Моего брата Ибрагима пытали и хотели посадить за критику Кадырова, обозвав это ненавистью к российским военным.
— Когда и почему у Вашего брата начались проблемы с чеченскими властями?
— Перед ответом на этот вопрос считаю нужным сказать, что критика в адрес Кадырова со стороны общества была всегда. Как минимум из-за того, что поведение семьи Кадыровых воспринималось по-предательски. Сначала они призывали к войне и приказывали убивать столько русских, сколько смогут, а потом говорят, что всем нам надо жить в мире. А люди, которые встают на путь войны за свою землю, они дают слово, что пройдут этот путь до конца. Не каждый чеченец готов вдруг передумать и отказаться от своих слов. Кадырову это предъявляли. Об этом говорили почти все, но со временем всё сошло на нет, потому что критиковать уже было нельзя. Сначала Кадыров привлёк внимание деньгами, мол, если будете любить меня, то вот вам машина, работа, дом, земля, забирайте. Обычно отдавали всё имущество тех, кого называли террористами и уничтожали. Это всё имело эффект нарастания и переросло в то, что теперь любить Кадырова все обязаны, и ничего получать за это никто не будет. Сейчас мы видим, что критиковать его вообще нельзя, а говорить о нём можно только с любовью. Кадыров сам заявляет: либо вы с нами, либо против нас. Нет усреднённой позиции.
В 2015 году у брата появился свой паблик, где размещались неудобные для властей новости. Я об этом знал, в университете это знали. А после истории с «Крым наш!» запрет критики усилился, но брат всё равно продолжал это делать. Примерно в это время появились первые случаи привода людей в резиденцию. Первой была женщина, которая жаловалась на поборы от ЖКХ. Её привезли в резиденцию к Кадырову, она начала говорить, что её бес попутал. С ней и её муж извинялся перед Кадыровым. Следующим был парень, который написал пост о том, что Кадыров празднует 23-е февраля, хотя для чеченцев это чёрная дата из-за депортации 1944 года. Парень подчеркнул, что настоящий чеченец так не должен поступать, и что Кадыров не чтит традиции. С этого парня сняли штаны, поставили на беговую дорожку, заставили ходить и говорить, что он не мужик, что он без рода и без племени, что его отец Путин, а Кадырова он очень любит. Где этот парень сейчас, мне не известно.
А в ноябре 2015-го пришли к нам. Я сразу понял, что это из-за того паблика. В наш частный дом приехал начальник УМВД Грозного и несколько человек в гражданской одежде, так называемых «патриотов». Моего отца, меня и Ибрагима отвозят к Кадырову, несмотря на то, что у членов семьи судьи тоже есть статус неприкосновенности. В резиденции, помимо Кадырова, находились чуть ли не все главные лица Чечни. Кадыров спрашивает у меня: «Ты пишешь про моих женщин в Интернете?». Я ему: «Про каких женщин?». Я понимал, что конструктивного диалога не будет, и уже смирился, что нас троих, скорее всего, грохнут. Оказаться в резиденции по таким претензиям – это уже дорога под землю. Магомед Даудов (председатель республиканского парламента) достаёт распечатку с этого паблика и показывает мне. Там комментарии других людей. «Это же чужие комментарии», говорю я.
«Ты должен был их удалить», – мне говорят. Я у себя в голове прокручиваю и не понимаю, если кто-то критикует Кадырова, то почему я должен за них отвечать. И показывают ещё один пост. Там цитата: «Все спрашивают, где мы находимся? – Мы из Израиля. Кто нас финансирует? – Госдеп». Это был шуточный пост, но Даудов растолковал Кадырову эти слова так, что перед ним агенты «Моссад», и наша задача – дестабилизация обстановки в Чечне. Я слышу всё это и понимаю, что это аут. Единственное, что я успел сказать, что это шутка.
Кадыров такой говорит: «Проверьте их по линии "Моссад" и Госдепа». Перешли потом к Ибрагиму. «Ты это всё сделал?», – спросили его. А по росту я и Ибрагим выше Кадырова. Обычно перед ним надо стоять наклонившись или ссутулившись, показывая, что ты покорный. А мы стояли ровно. Ибрагим всё время стоял с приподнятой головой и смотрел чуть выше, а потом посмотрел сверху вниз на Кадырова.
В этот момент с их стороны возникла агрессия, началось месиво. Нас начали избивать. Они все были в тяжёлой обуви, мы получили сильные травмы, образовалась большая лужа крови. От нас потребовали, чтобы мы это всё убирали. Мы отказались, нас продолжили избивать. В какой-то момент Кадыров всех остановил и сказал отцу: «Ты не достоин быть судьёй, потому что твой сын критикует власть, поэтому ты должен написать заявление об увольнении, а Ибрагим остаётся у меня».
Нас с отцом повезли в УМВД Грозного. Нас завели по разным комнатам. Потом меня привели к замминистра республиканского МВД, генералу по званию. Мне говорят: «У тебя есть последний шанс сказать всю правду, если ты и генералу не скажешь, то мы тебя точно похороним». Я и думаю, а что я должен говорить. Говорю им: «Я не знаю ничего, но если вы хотите, чтобы я придумал, придумайте за меня сами». Мне начали угрожать, потом стали применять ток: брали провода и ими трогали по конечностям. Говорили, что могут меня привязать и кипятить или избить арматурой. Когда они поняли, что я ничего не могу сказать, потребовали, чтобы я написал, что мой отец коррупционер, а брат симпатизирует запрещенному в России ИГИЛ. Я отказался.
Отца заставили написать заявление об увольнении, но он написал об отставке, и этого никто не заметил. Уже глубокой ночью меня и отца привезли домой. Нас предупредили, что если мы куда-то будем обращаться, то они убьют брата и придут за нами. Ибрагима мы ждали полгода. Мы не знали, что с ним происходит. Его выпускают в мае 2016-го. Как он рассказал, его пытали, морили голодом, иногда давая только воду и хлеб. Отпустили из-за аппендицита. Ровно через год история повторяется, но уже в отделе полиции и без Кадырова. Тогда мы и уехали из Чечни. Вся история с нашими задержаниями нигде не зарегистрирована, это всё было вне рамок закона. Я был удивлён, когда Кадыров потом публично признал, что нас забирал и использовал для этого силовиков.
Дворец торжеств имени Дагуна Омаева, за ним находится резиденция главы Чечни. Фотографировать резиденцию запрещено, за этим по периметру следят вооружённые люди в военной форме. Фото «Активатики».
— Когда возник новый виток агрессии к Вашей семье?
— В ночь на 23 декабря 2021 года чеченские силовики массово похищают наших родственников, более 40 человек, в том числе за пределами Чечни. 28-го я находился в отпуске в Пятигорске, но был занят этим вопросом: направлял заявления, разговаривал со свидетелями. Однажды я выхожу из подъезда, меня окружают пять человек в гражданской одежде с медицинскими масками на лице и на чеченском спрашивают: «Ты Абубакар?». Я ответил, что нет. И мне в ответ: «Ты точно Абубакар!», и меня берут за руки.
Я сразу вспоминаю истории с похищениями, которые регулярно происходят в Чечне, начинаю сопротивляться и кричу, что я буду до конца сопротивляться, пока мне не предъявят законные основания. Мне сказали, что я только хуже себе делаю, просунули к лицу удостоверение одного из сотрудников, и тогда я перестал сопротивляться. Меня стали спрашивать про Telegram-канал «1ADAT», пишу ли я там что-то. Я сказал, что никакого отношения не имею. Ко мне подошёл следователь из Чечни и сказал, что у меня в квартире будет обыск.
Во время обыска у меня ничего запретного не нашли, но я полагал, что они могут что-то подкинуть. Описали и изъяли технику, меня отвели в отдельную комнату в моей квартире и сказали: «У тебя есть три варианта: ты отказываешься давать показания, мы везём тебя в Чечню и закрываем в СИЗО как подозреваемого. Второй: мы допрашиваем тебя как свидетеля, отпускаем тебя, а здание следственного управления стоит напротив здания полка Кадырова. Ты выходишь, и мы за тебя ответственности не несём. Третий вариант: ты даёшь какие-нибудь показания, чтобы мы отнесли их туда и сказали, что мы его опросили, и мы тебя отпускаем». Стало совершенно понятно, по чьему указанию они работали.
Я решил выбрать третий, потому что зачем умирать за идею, которая мне не принадлежит? Потом мы едем в пятигорский центр по противодействию экстремизму. Там меня допрашивают. Вопросы были типа: чем я занимаюсь в «Комитете против пыток», кто такая Елена Милашина (журналистка, писавшая про проблемы Чечни и вынужденная уехать из России- ред.) и так далее. Меня спрашивали, как я оцениваю своего брата. Я ответил им, что Ибрагим рос нормальным человеком, но в связи с тем, что к нему применяли пытки, он обозлился на местную власть.
— Почему Вы покинули Россию?
— Отлёт из России был запланирован на новогодние каникулы. Силовики, когда задерживали меня в Пятигорске, знали об этом. Когда я покинул Россию, долго думал, возвращаться или нет. После ситуации с моей мамой и угрозами Кадырова понятно, что обратно вернуться уже нельзя.
Абубакар Янгулбаев. Фото «Активатики».
— Где сейчас Ваша мама? Какие меры Вы предприняли по её спасению?
— Если верить видео и заявлениям кадыровских чиновников, она находится в спецприёмнике, но я точно не знаю. Кадыров может попросить своих подчинённых привезти её в резиденцию, и ему никто не откажет, а документов об этом никаких не оформляется. Для её освобождения я предпринимаю все правовые меры: сообщение о преступлении, обжалование действий сотрудников, привлечение СМИ. Я не вижу смысла прибегать к ответному насилию в этой истории. Как мне кажется, этот цикл насилия в Чечне нужно завершать. Старый путь «око за око» и кровной мести нужно заканчивать. Необходимо в ответ не пытаться убить Кадырова, а провести что-то вроде Нюрнбергского процесса, но без смертной казни. Я планирую использовать международные связи, чтобы обратить внимание на эту ситуацию, чтобы в Москве была адекватная реакция.
— Какой промежуточный результат уже есть?
— Во-первых, удалось спасти жизнь моей матери, потому что люди не слышали и не знают, но после таких историй человек бесследно пропадает. У меня лично и в «Комитете против пыток» таких историй много. Много чеченцев, которые критиковали Кадырова, погибли. Во-вторых, почти весь мир знает об этой истории. Именно благодаря вниманию СМИ и общественному резонансу мама осталась жива. Сейчас единственное, за что они могут ухватиться, это только сфальсифицированное уголовное дело. Если она будет обвинена в нападении на кадыровца, то это будет двойной позор.
— Почему федеральные власти открыто не вмешиваются в эту ситуацию?
— Очевидно, что то, что делает Кадыров, никого не красит. Он всегда дискредитирует власть и себя. Можно вести Telegram-канал, якобы ты это пишешь. Но через два часа ты выходишь на трибуну и все понимают, что это что-то не то, что система сломалась. Кремль не хочет быть защитником человека, который откровенно некомпетентен своей должности и использует свои полномочия для того, чтобы брать людей в заложники. Поэтому Кремль решил отстраниться.
Напоминания о войне с Россией есть по всему Грозному. Фото «Активатики».
— Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков сначала сказал, что похищение Вашей матери – фантастика...
— Наверное, это был сарказм. Пескову просто нужно пожить в Чечне в качестве рядового гражданина и понять, что там происходит. Или послушать хотя бы местных сотрудников ФСБ, которые всё видят.
— Для чего Кадыров ездил к Путину, по Вашему мнению?
— Вызов очевидно был внеочередной. И явно из-за событий в Чечне, связанных с нашей семьей. Думаю, там обсуждались важные условия через монолог от президента в адрес Кадырова.
— Зачем Кадырову понадобилось проводить митинг против Вашей семьи в центре Грозного?
— Митинг был для удовлетворения личного эго Кадырова и якобы показать Кремлю, что у него есть поддержка. Ну, и конечно для травли на своих оппонентов в виде нас.
— Какова реальная поддержка у Кадырова со стороны жителей республики?
— Его поддерживают только те люди, кого он кормит. На выборах ему дают больше 99%. Если у тебя такой рейтинг, то ты точно можешь спокойно гулять по Грозному без охраны, где тебя будут обнимать. По факту мы видим совсем иное. Зачем ему своя армия и высокие заборы? На самом деле, всё наоборот, его поддерживает меньше одного процента жителей Чечни. Как только закончится финансирование у его окружения, Кадырову ответят насилием. Я не хочу, чтобы именно так это произошло.
— Что бы Вы хотели пожелать жителям республики?
— Чтобы они не молчали, говорили о том, что происходит. Эта диктатура не имеет свойства стать в какой-то момент чем-то хорошим. Диктатор – это человек с девиантным поведением, он будет продолжать заниматься этим до конца своей жизни. Это исторический факт, очень много примеров такого есть. Иметь надежду на то, что кто-то придёт извне и всё поменяет, смысла нет. Исправить могут только люди из этого общества. Пока люди это терпят, значит, это нормально. Если люди хотя бы заявляют об этой проблеме, обращают на неё внимание, то есть вероятность, что диктатор будет свергнут. На пост главы республики есть масса достойных кандидатов, но спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Мы должны начать перемены сами, а уже потом можем рассчитывать на поддержку людей за пределами Чечни, кто готов помочь. Таких людей много.
20 января этого года чеченские силовики увезли супругу Янгулбаева Зарему Мусаеву из Нижнего Новгорода в Чечню. На следующий день, по версии властей, Зарема нарушила общественный порядок возле здания УМВД в Грозном, за что её арестовали на 15 суток. Во время оформления протокола, по данным следствия, она ударила по лицу участкового, из-за чего было возбуждено уголовное дело по статье о применении насилия в отношении представителя власти. 2 февраля суд избрал ей меру пресечения в виде заключения под стражу.
В тот же день в центре Грозного прошёл митинг, на котором собравшиеся проклинали членов семьи Янгулбаева, топтали и сжигали плакаты с их изображениями. Накануне митинга глава Чечни Рамзан Кадыров и депутат Госдумы Адам Делимханов в очередной раз высказали угрозы в адрес Янгулбаевых.
